Карбюратор - вот что важно!
Стою перед зеркалом. Смотрю в собственные глаза. Такие маленькие на огромной уродливой морде. Красивые, но маленькие.
Не опускать взгляд.
Не опускать взгляд.
Не опускать взгляд.
Я отворачиваюсь. Я не буду думать об этом.
Но приходится примерять новую блузку.
И делать вид, что она мне нравится.
Что мне нравится эта жирная, уродливая и такая не моя туша, обмотанная куском чёрного шёлка.
Не думать об этом.
Не думать. Об. Этом.
Но я больше не могу.
Не могу не думать.
Моя ненависть сильнее меня.
Это вялое белое тело - не моё.
Не может быть моим.
Ведь я - прекрасная, тонкая и звонкая, и совершенно не важно, какое у меня лицо, если все вокруг недоумевают, как это меня не уносит ветром, когда я лечу по улице со своим жёлтым зонтиком.
Мне не нужно голодать неделями, мучить себя упражнениями и вызывать по утрам рвоту - природа мне и так всё дала.
Природа.
Стоит мне о ней подумать, как хочется уничтожить всё живое на Земле.
Эта отвратительная вещь - природа - она недостойна существовать, раз она плодит таких, как я.
Люди недостойны существовать - им повезло больше.
Кто-то красивый.
Кто-то умный.
Кто-то талантливый.
А я... это просто я.
Именно тот человек, которым, будь моя воля, ни за что не хотела бы быть.
Мои руки - просто пухлые розовые обрубки.
Как они могут сотворить что-то великое?
Мои глаза - просто слепые стекляшки, искажённая близорукостью радужная оболочка и багровый от постоянного недосыпа белок.
Как они могут видеть прекрасное?
Мой язык - мерзкий розовый зверь, таящийся в тёплой влажной темноте.
Ничего из того, что он способен сказать, не поведёт за мной народы.
Мой скелет - скрипучая ширококостная махина, грозящая рассыпаться при каждом резком движении.
Он не предназначен для полётов.
Моё сердце - аритмичный кровавый насос за толстым слоем жира и деформированной сколиозом грудной клеткой.
Оно не способно любить.
Я до изнеможения качаю пресс - сто пятьдесят раз или, может, двести. Моё сердце задыхается в агонии, просит пощады - я продолжаю.
Я знаю, что это не поможет, что всё равно я не смогу делать это регулярно.
Но я продолжаю.
Мне нужно знать, что я что-то делаю.
С трудом поднявшись, я иду в ванную комнату, запираю дверь и прокручиваю ручку крана с горячей водой до упора. Долго щурюсь, глядя в собственные слезящиеся покрасневшие глаза, и мне почти жаль этого уродца в отражении.
Потом засовываю два пальца в рот.
Я знаю, что у меня не получится делать это постоянно.
Но я должна попытаться.
Не опускать взгляд.
Не опускать взгляд.
Не опускать взгляд.
Я отворачиваюсь. Я не буду думать об этом.
Но приходится примерять новую блузку.
И делать вид, что она мне нравится.
Что мне нравится эта жирная, уродливая и такая не моя туша, обмотанная куском чёрного шёлка.
Не думать об этом.
Не думать. Об. Этом.
Но я больше не могу.
Не могу не думать.
Моя ненависть сильнее меня.
Это вялое белое тело - не моё.
Не может быть моим.
Ведь я - прекрасная, тонкая и звонкая, и совершенно не важно, какое у меня лицо, если все вокруг недоумевают, как это меня не уносит ветром, когда я лечу по улице со своим жёлтым зонтиком.
Мне не нужно голодать неделями, мучить себя упражнениями и вызывать по утрам рвоту - природа мне и так всё дала.
Природа.
Стоит мне о ней подумать, как хочется уничтожить всё живое на Земле.
Эта отвратительная вещь - природа - она недостойна существовать, раз она плодит таких, как я.
Люди недостойны существовать - им повезло больше.
Кто-то красивый.
Кто-то умный.
Кто-то талантливый.
А я... это просто я.
Именно тот человек, которым, будь моя воля, ни за что не хотела бы быть.
Мои руки - просто пухлые розовые обрубки.
Как они могут сотворить что-то великое?
Мои глаза - просто слепые стекляшки, искажённая близорукостью радужная оболочка и багровый от постоянного недосыпа белок.
Как они могут видеть прекрасное?
Мой язык - мерзкий розовый зверь, таящийся в тёплой влажной темноте.
Ничего из того, что он способен сказать, не поведёт за мной народы.
Мой скелет - скрипучая ширококостная махина, грозящая рассыпаться при каждом резком движении.
Он не предназначен для полётов.
Моё сердце - аритмичный кровавый насос за толстым слоем жира и деформированной сколиозом грудной клеткой.
Оно не способно любить.
Я до изнеможения качаю пресс - сто пятьдесят раз или, может, двести. Моё сердце задыхается в агонии, просит пощады - я продолжаю.
Я знаю, что это не поможет, что всё равно я не смогу делать это регулярно.
Но я продолжаю.
Мне нужно знать, что я что-то делаю.
С трудом поднявшись, я иду в ванную комнату, запираю дверь и прокручиваю ручку крана с горячей водой до упора. Долго щурюсь, глядя в собственные слезящиеся покрасневшие глаза, и мне почти жаль этого уродца в отражении.
Потом засовываю два пальца в рот.
Я знаю, что у меня не получится делать это постоянно.
Но я должна попытаться.
и Ведь я - прекрасная, тонкая и звонкая это то, как ты себя ощущаешь- так и есть наверняка
Чтобы полюбить мир, я должна изменить его.
Или себя хотя бы.
А вот прекрасной я себя не ощущаю ни разу.
Просто это то, какой я должна быть. Но не являюсь.
Мир способен к изменению, не всегда, но способен. Честно.
Честно говоря, лучше бы все были одинаковые и ничем не различались.. Хоть не чувствовала бы своей ущербности. А то у меня вся уникальность как-то в обратном направлении...
saint-denis,
На то и уповаем))
Та, что идет по жизни смеясь,
Ну уж нет, самоубийства по причине своей фигуры я не совершу)) Как представлю себе предсмертную записку ("Мама, прости меня, но я слишком жирна, чтобы продолжать своё жалкое свиное существование...")... Другое дело - отсутствие талаента. Тут окончательно убедиться осталось - и полный вперёд, пожалуй.
Просто слова А.П. Чехова въелись в подкорку, и выколупать их оттуда не представляется возможным. Так что путь один - измениться самой. "Менять отношение" не прокатит)